Галинкина любовь [Я буду держать тебя за руку] - Юлия Владимировна Монакова

– И что ты ей ответила?

– Рассказала всё, что вспомнила, – Вика поёжилась. – Ну что мне теперь, с кулаками на Белецкого и его родных набрасываться? Всё в прошлом… Нас с ним ничего не связывает. Я его давно не люблю.

– Тогда почему ты такая взвинченная? – с нажимом спросил Данила. – Всё ведь хорошо, по твоим словам. Всё просто прекрасно.

– По-моему, он что-то подозревает… Я имею в виду, по поводу Ванечки, – призналась она обречённо. – Хотя, может, я и ошибаюсь. Он про сына и словом не обмолвился. Да и вообще, раньше он был абсолютно уверен в том, что никогда не сможет иметь детей. Разве только с той поры что-то изменилось…

– А дочь-то на самом деле чья? Она ведь тоже не от него? – хмуро поинтересовался Данила. Вика лишь махнула рукой:

– Да там тёмная история. У Дашиной мамы с тем человеком не сложилось. Он, кажется, уже был женат, когда с ней встречался.

– На фоне ваших тайн мадридского двора чувствуешь себя прямо-таки неполноценным, – едко усмехнулся он. – Я-то, идиот, родился в абсолютно нормальной семье, где есть и мама, и папа, и где все – вот странно! – рожают детей от собственных мужей и жён…

– Ты полагаешь, это очень смешно? – обиделась Вика.

– Ну нет, мне совсем не смешно, – он покачал головой. – Я, знаешь ли, порядком заколебался расхлёбывать эту Санта-Барбару.

– Никто и не просил тебя её расхлёбывать… – отвернувшись, тихо сказала она. Данила опомнился, подошёл к ней, обнял за окаменевшие плечи.

– Прости… Малыш, ты думаешь, мне легко об этом с тобой говорить? Да меня трясёт от одного только упоминания о Белецком. Сколько раз я просыпался ночами и, слушая, как ты бормочешь что-то во сне, боялся до ужаса, что ты назовёшь его имя… Ты хоть представляешь, каково это – жить в постоянном страхе?

Она обернулась и жалобно посмотрела на него.

– Мне тоже страшно, Данечка… А что, если он заявит о своих правах на сына? Вдруг он действительно о чём-то догадывается… Шила в мешке не утаишь, да и похожи они, чего уж тут…

Он так сжал челюсти, что на скулах выступили желваки. Вике стало не по себе.

– Это мой сын, – сказал Данила жёстко и внятно. – И пусть Белецкий только попробует к нему сунуться. Я его убью.

Галина Тесленко

Её стали узнавать на улицах.

Это было удивительно и непривычно – поначалу Галинка терялась, думая, что её приняли за кого-то другого или попросту высмеивают. Но факт оставался фактом: после первого же телеэфира «Голоса России» она перестала быть в Москве невидимкой или просто лицом из толпы. К ней целенаправленно подходили, выражали восхищение, просили автограф и совместную фотографию. Она никому не отказывала, но, расписываясь на клочке бумаги или позируя перед камерой, в глубине души ощущала какую-то неловкость, словно являлась самозванкой, не заслуживающей подобной славы.

Её наставником стал молодой певец Виктор Белов, которого коллеги по музыкальному цеху и подопечные из шоу называли исключительно Витей и на «ты». Это был деликатный, интеллигентный, очень нестандартно мыслящий и талантливый человек. Впрочем, и все остальные персоны, заседающие в проекте, также были яркими личностями и незаурядными профессионалами в своей области.

Исполнительница народных песен – колоритная и румяная девушка Прасковья (это, кстати, было её настоящим именем) выступала на сцене лет с пяти. Особую слабость эта живая весёлая девица испытывала к симпатичным юношам – практически вся набранная ею команда состояла из парней; она купалась в их щедрых комплиментах и заодно присматривалась, нет ли среди подопечных подходящей кандидатуры на роль спутника жизни, поскольку была всё ещё не замужем.

Судействовал в проекте также Алексей Градов – «легенда русского рока», как он сам скромно себя именовал. Это был тучный, умный и желчный человек, в котором сочеталось, казалось бы, несочетаемое. Напыщенный и самовлюблённый, он в то же время обладал невероятным, потрясающим чутьём на таланты и умел их раскрывать. Однако уважения к себе – чуть ли не поклонения – Градов требовал безоговорочного. Каждая встречная букашка должна была немедленно признать его музыкальный и человеческий авторитет, иначе попадала в опалу.

Четвёртым наставником был певец и композитор Семён Агушин, который когда-то ввёл в отечественную эстраду моду на латиноамериканские ритмы. Тоже талантливый, интеллигентный и очень музыкальный, Семён, однако же, страдал от двух грешков: любил, что называется, поддать, а также ухлестнуть за каждой новой юбкой, несмотря на то, что был давно и – как сам говорил – счастливо женат. Жена его считалась популярной певицей в девяностые, однако после свадьбы Семён постепенно, шаг за шагом, стал оттирать её от музыкальной индустрии, изредка допуская на сцену лишь в дуэтах с самим собой, но ни в коем случае не сольно. Он полагал, что ей пора уже оставить все эти эстрадные замашки и всерьёз заняться домом и детьми. Жена не спешила превращаться в идеальную домохозяйку, но связи Агушина делали своё дело – у неё становилось всё меньше и меньше предложений, и редкие дуэты с собственным супругом теперь воспринимались как подарок судьбы.

На «прослушивании вслепую» Галинка решила пойти проторенной дорожкой – спеть то, к чему привыкла с детства. Она подозревала, что здорово рискует: в связи с напряжением между Россией и Украиной «писня украйинською мовою» могла быть изначально расценена как вызов, даже протест. Однако это не было какой-то принципиальной жизненной или гражданской позицией, просто именно украинские песни ей больше всего удавались – она под них росла, впитывая каждой клеточкой с самого раннего младенчества. К тому же, необычность выбора композиции могла заставить судей, сидящих к ней затылком, всё-таки повернуться.

На предварительном отборе в Останкино она была почти спокойна, но на самом прослушивании разволновалась практически до слёз. Голос вроде бы не дрожал и не срывался, а вот правая коленка предательски отплясывала нервную джигу, не желая спокойно стоять на месте. Галинка порадовалась про себя, что наставники не видят её волнения. Хотя петь в равнодушные спины было тоже весьма неуютно, даже страшновато.

Первым нажал на кнопку и развернулся к ней лицом Витя Белов. Галинка испытала такое облегчение, что снова едва не разрыдалась. Она чувствовала признательность и отчаянную благодарность к молодому певцу – практически готова была расцеловать его на радостях. Теперь, что бы ни случилось дальше – она всё равно уже в команде, она попала в проект!

Следующим повернулся Алексей Градов. Галинка мысленно возликовала. Попасть в его команду было мечтой, неслыханной удачей, и теперь её начали терзать противоречия – к кому из двух